«Завтра» наступило буквально через несколько часов. Айка разбудил негромкий вопль:

— Ой, что это?!

Он с трудом разлепил глаза. В комнате было холодно, сквозь стеклянную мозаику окна просачивался тусклый серый свет. Эйвор сидел на кровати, поджав ноги, как воробей на ветке, и круглыми глазами смотрел то вниз, на пол, то на брата.

Айк со стоном принял сидячее положение. Казалось, накануне его долго били толстой дубиной.

— Кто это? — дрожащим голосом прошептал Эйвор.

— Это Джори… — Зевок прервал Айка на середине фразы. — Теперь он будет жить с нами.

— Что?!

— Ты против? Крис тоже здесь, мне казалось, она тебе нравится.

Эйвор ошеломленно уставился на Джори. Тот приподнялся, кривясь от боли. Его волосы, обычно такие аккуратные, торчали в беспорядке, как лепестки георгина после дождя; на щеке остался рубец от грубой ткани тюфяка. Видно, он как лег, так даже ни разу не повернулся, спал как убитый.

— Не бойся, Эйви, — пробормотал он, — мы тут ненадолго. Вот пройдет лихорадка у Крис, и… — Тут Джори осекся и встретился взглядом с Айком. — Впрочем, мне придется вернуться раньше. Мама, наверное, с ума сходит.

Он откинул покрывало и с явным усилием встал. Айк тоже поднялся, хоть и рассчитывал втайне на продолжение сна.

— Крис здесь?! — Эйвор подпрыгнул от радости. — Ты принес ее сюда, Джори? Какой ты молодец!

— Мы оба молодцы, — поправил его Джори. Он пытался пригладить волосы, Айк протянул ему гребень. — Без твоего брата, Эйв, ничего бы не получилось.

— А я спал! — возмущенно воскликнул Эйвор, вскакивая. — Айк, почему ты меня не разбудил? Я бы мог помочь!

— А вдруг это и правда была бы Белая Лихорадка? — возразил Айк. Руки не поднимались, пришлось наклонить голову вперед и так причесываться. — Я не хотел подвергать тебя опасности.

— Ну понятно, тебе, значит, можно, а как меня позвать — так не хотел подвергать опасности! — обиженно пробормотал Эйвор. — Ты же обещал!

Айк ощутил укол совести, вдвойне сильный оттого, что он начисто забыл и об Эйворе, и о своем обещании.

— Прости, Веточка, — покаянно произнес он, — я не мог иначе.

Эйвор хмыкнул и отвернулся.

— Нельзя нарушать слово, но Айк хотел тебя уберечь, — заметил Джори, аккуратно сворачивая тюфяк, — даже нам тяжело пришлось, ты не представляешь как!

Эйвор дернул плечом, но все-таки спросил:

— А как Крис?

Джори и Айк переглянулись, одновременно бросились в коридор и чуть не застряли в дверях.

— Уже никто никуда не бежит, — раздался спокойный голос, и в комнату вошел Эдвард.

Айк невольно опустил глаза. Он не стыдился своего поступка, но почему-то не мог посмотреть в лицо отцу. Все-таки он впервые в жизни пошел против его воли, и достойная цель не уменьшала чувство вины.

— Господин Райни, как Крис? — почтительно спросил Джори. — Ей лучше?

— Да, лучше, — голос у Эдварда был усталый, безжизненный, — сейчас она спит, еще очень слаба.

— Слава Всемогущему! — выдохнул Джори. — Спасибо, господин Райни! Спасибо вам!

— Погоди благодарить, парень. Ты знаешь, кто я?

— Да, — тихо произнес Джори, — но это неважно…

— Для тебя — может быть. Но не для людей в деревне. И не для твоих родителей, я уверен. Они знают, что вы дружите с сыновьями Свершителя?

— Кого? — недоуменно произнес Эйвор, но Эдвард резким движением руки велел ему замолчать.

— Не знают, — так же тихо ответил Джори.

— Так я и думал. Но теперь все изменится. Ты понимаешь, что будет, если в деревне проведают о случившемся?

Эдвард говорил так жестко и властно, что Айк поежился. Но Джори, казалось, не слишком оробел. Он высоко поднял голову, худые плечи распрямились.

— Я поговорю с родителями, господин Райни, и смогу убедить их держать все в тайне. Ради Крис.

— И ради вас с Айком, верно? — В голосе Эдварда слышалась скрытая усмешка.

— Мы друзья, — с достоинством произнес Джори, — мы хотели бы сохранить эту дружбу. Во всяком случае, я бы хотел.

— Я тоже! — неожиданно для самого себя произнес Айк. Темный взгляд отца резанул его, точно нож, но присутствие Джори придавало храбрости. — Я… мне жаль, что я нарушил твой запрет, отец, но мы смогли помочь Крис, вместе… и…

— И я бы помог, если бы Айк меня разбудил! — заявил Эйвор своим звонким голоском, и все слегка расслабились. — Так нечестно, Крис и мой друг тоже!

Эдвард шевельнул плечами, и Айк вдруг увидел, сколько сил забрала у него эта ночь.

— Вы напрасно тратите свой пыл, молодые люди. Я-то не против, можете дружить, с кем хотите. Это право каждого человека, — губы его горько скривились, — но вы должны четко понимать, чем это грозит — не вам! — он взглянул на Айка и Эйвора, — а Джорнию, Крисильде и их семье.

— А чем это грозит? — испуганно спросил Эйвор.

— Изгнанием, — спокойно, даже как-то буднично произнес Эдвард, — люди не хотят иметь с нами ничего общего и не потерпят тех, кто думает иначе. — Он посмотрел на Джори. — Если в деревне узнают о вашей дружбе или о том, что вы были здесь, в моем доме, вам придется навсегда покинуть эти места.

Эйвор прижал ладони к щекам.

— Навсегда? Ох нет!

— Всемогущим клянусь, да! — Эдвард по-прежнему не сводил глаз с лица Джори. — И вам еще сильно повезет, если молва вас не нагонит.

Мертвенный холод стиснул грудь Айка. Об этом он не подумал. Да, люди питали к ним неприязнь, но он не знал, насколько она сильна. И уж конечно, не предполагал, что она может распространиться на Джори и Крис. Это было как гром с ясного неба.

Ужасно потерять друзей, но гораздо хуже обречь их на участь, уготованную всем Райни с момента рождения. Сделать их изгнанниками, отверженными. У родителей Джори и Крис нет ни хозяйства, ни достатка, как у семьи Райни. Они не выживут одни в какой-нибудь дикой глуши…

Ценой невероятного усилия Айк заставил себя посмотреть на Джори. Лицо его было очень бледным и усталым, но решительным. И никакого страха. Светлые глаза смотрели по-прежнему мягко — глаза человека, над головой которого могут проноситься любые жизненные бури, не затрагивая спокойствия души.

— Ты знал об этом? — прозревая, спросил Айк. — Ты знал и все равно продолжал дружить с нами?

— Я… подозревал что-то подобное, — неохотно подтвердил Джори, — но не думал, что все так плохо. Нам ещё не приходилось сталкиваться со Свершителями.

— Кто такие Свершители, скажет кто-нибудь или нет? — потерял терпение Эйвор, но вопрос его повис в воздухе.

Эдвард встал и взялся за ручку двери.

— Я сказал все. Дальше решайте сами. Джорний, передай родителям — если они дорожат жизнью твоей сестры, им придется подождать пару дней. Ей нужен полный покой. Было полным безумием нести ее сюда по холоду и под проливным дождем. — Он метнул сердитый взгляд в Айка, но тут же добавил: — Впрочем, об этом позже.

У Айка засосало под ложечкой — ожидание расправы тяжким бременем легло на сердце. Но он по-прежнему ни о чем не жалел.

Эдвард открыл дверь, но на пороге задержался. Пристально вгляделся в лицо Джори и неожиданно спросил:

— Давно у тебя такие тени под глазами?

— Н-не помню, — озадаченно и слегка смущенно произнес Джори, — по-моему, всегда.

Эдвард ощупал его лицо и угловатую фигуру строгим, проницательным взглядом.

— Понятно, — промолвил он и вышел, оставив всех в полном недоумении.

— О чем это он? — нахмурился Айк, но Джори уже тоже двинулся к двери.

— Надо идти. Быть может, родители еще не успели поднять переполох.

— Я пойду с тобой! — быстро произнес Айк.

— Мы оба пойдем! — встрял Эйвор.

Джори нахмурился.

— Плохая идея.

— Почему это? — обиделся Эйвор.

— Родители вряд ли обрадуются, если вы появитесь у нас дома. И потом, уже рассвело, вас могут увидеть.

— Ну проводить-то тебя можно?! — почти взмолился Айк, и Джори улыбнулся.

— Я никуда не денусь. Хотя… и правда, давайте вместе. После вчерашней ночи не хочется идти в лес в одиночку.

Больше он ни разу не упоминал об их с Айком ночных блужданиях.



Небо снова заволокло тучами — казалось, оно жмется к земле в поисках утешения. Даже мобы выглядели понурыми. В лесу было зябко, дыхание облачком пара вырывалось изо рта.

От ходьбы Айку стало лучше, мышцы слегка разогрелись. Сильнее всего пострадали пальцы и предплечья — малейшее движение причиняло боль. Ссадины и царапины за ночь подсохли и жутко чесались.

Айк расстался с Джори с тяжелым сердцем и долго смотрел, как он ковыляет через поле к деревне. Его мучила мысль о том, что он идет на расправу. Хотелось броситься следом, принять хоть часть удара на себя. Все это затеял он, Айк, почему расплачиваться должен Джори?

— Думаешь, родители его сильно отругают? — прошептал Эйвор, как всегда, угадав мысли старшего.

— Не представляю, Веточка. — Айк поежился. Его, вероятно, дома тоже ждал не самый теплый прием.

— Хоть бы они не уехали! — печально произнес Эйвор. Он вел себя непривычно тихо всю дорогу до деревни. В сочетании с молчанием Айка и Джори их унылое шествие выглядело как похоронная процессия. — Как же мы без них?

Айк ощутил мимолетное раздражение. Младший озвучил то, что терзало его самого с того момента, как закрылась за отцом дверь их комнаты.

— Давай не будем звать беду, хорошо? Пошли, узнаем, как там Крис.

Сначала Айк хотел дождаться Джори. Но тот резонно заметил, что вряд ли сможет сразу же вернуться в лес. Скорее придет вместе с родителями за Крис дня через два.

На обратном пути Эйвор слегка оживился. Он явно предвкушал возможность безраздельно завладеть вниманием Крис. Айк был уверен, что отец не позволит, но не хотел огорчать младшего. И так кругом и перед всеми виноват, непонятно, как и жить дальше.

Дом встретил их насупленным молчанием, будто тоже сердился на Айка.

В общей комнате перед камином безмятежно посапывал Дирхель. Он всегда спал удивительно тихо для такого крупного человека, не храпел, не ворочался. Близняшки сидели рядом и возили по полу подаренных лошадок.

Айк тяжело вздохнул. Есть же на свете беззаботные люди! А вот он совсем запутался. Что сейчас скажет отец, одному Всемогущему известно…

— Не бойся, Айки! — прошептал Эйвор и ласково потерся щекой о его плечо. — Отец всегда решает справедливо! Пойдем к нему!

Айк обнял брата за плечи. Вместе они поднялись на второй этаж и толкнули дверь в библиотеку.

Эдвард сидел в кресле и читал. Сильно пахло эспритом и чем-то резким, незнакомым, совсем как в мастерской. Пасмурный свет падал на кушетку, где в ворохе одеял спала Крис. На ней была потрепанная белая рубашка с воланами, такая большая, что Крис могла бы завернуться в нее дважды.

При виде сыновей Эдвард отложил книгу.

— Наконец-то. Я уж думал, вы никогда не появитесь.

— Мы провожали Джори, — Эйвор присел на корточки перед кушеткой, — она скоро поправится?

— Скоро, если не беспокоить ее и не утомлять разговорами.

— А-а-а… — уныло протянул Эйвор.

Айк молчал. Он смотрел на Крис и думал, какая она красивая. А сейчас, ослабевшая от болезни, стала еще лучше.

Крис принадлежала к той породе людей, которых сильнее всего любишь, когда они, как говорится, спят зубами к стенке. Стоит им открыть рот, все усложняется. И Айку редко доводилось говорить с Крис. Не только потому, что она предпочитала общество Эйвора, но и из страха сказать что-нибудь не то, показаться смешным. На язык Крис лучше было не попадаться. Но сейчас она спала, и Айк с нежностью смотрел на ее расслабленное лицо.

— Я иду спать, — Эдвард встал и поставил книгу на полку, — кто-то должен остаться с Крисильдой, решите сами. Через три часа ей надо принять лекарство, разбудите меня к тому времени.

Айк настороженно смотрел, как отец идет к двери. Неужели он больше ничего не скажет?

— А… как же… — пробормотал он, когда Эдвард уже стоял на пороге.

— Что еще?

«Разве ты не хочешь поговорить со мной?» — хотел спросить Айк, но вместо этого произнес:

— Если Крис проснется, ей можно дать поесть?

— Можно. Хэл там вроде суп сварил. Только не слишком много.

Эдвард вышел, и братья остались наедине с Крис.

— Как думаешь, слишком много — это сколько? — громко прошептал Эйвор. — Одна миска супа или две?

— Полагаю, одной хватит, — заметил Айк, — но пока пусть спит.

— Да, ей нужно отдыхать, — произнес Эйвор с явным разочарованием. Придвинулся к шкафам и начал выискивать, чего бы почитать.

Айк покачал головой. Движение прострелило болью вдоль позвоночника, и он поморщился. Он был основательно сбит с толку.

Почему отец ведет себя так, словно ничего не случилось? Решил не наказывать Айка за ослушание? Или ждет, что сын сам придет просить прощения? С ума сойти можно! Уж лучше бы поскорее наказал, и все закончилось, чем терпеть дальше эту неопределенность.

Айк хотел уже бежать за отцом, но тут с кушетки донесся тихий возглас.

— Крис! — Эйвор радостно плюхнулся на пол рядом с изголовьем девочки. — Ты проснулась! Как здорово!

— Еще бы не проснуться, когда рядом болтают о еде, — слабым голосом произнесла Крис и встретилась взглядом с Айком.

Глаза у нее были тусклые, сваренные жаром, но краснота на белках уже понемногу гасла. По ободкам зрачков теплилась чуть заметная голубизна, и пятно на радужке выглядело темнее, чем обычно. Заостренные скулы, спекшиеся губы — все виделось как-то очень отчетливо на осунувшемся, бледном лице. Даже веснушки поблекли и были почти незаметны. Кисти рук с голубоватыми венами вызывали такое сострадание, что и словами не высказать.

— Кушать хочешь? — Эйвор подскочил как ошпаренный и бросился к двери. — Я принесу!

— Давай, — чуть слышно произнесла Крис и прикрыла глаза. Первая длинная фраза утомила ее.

Айк стоял столбом, не зная, куда деваться. Рядом с Крис он всегда ощущал непонятное острое волнение.

— Может, тебе… э-э-э… что-нибудь нужно? — пробормотал он. Ему неожиданно стало жарко.

Крис посмотрела на него из-под полуопущенных век, и в голосе проскользнула обычная насмешливость:

— Мне многое нужно. Но, пожалуй, я сама справлюсь.

— Да, так будет лучше! — с облегчением произнес Айк. Он бы давно сбежал, но отец велел не оставлять Крис одну.

Он сделал неопределенный жест и покраснел еще сильнее.

— Сейчас… Эйв принесет суп и тогда…

— Это твой дом, Айки? — неожиданно спросила Крис.

— Да. Ты заболела, а лекарь куда-то уехал и… в общем, мы с Джори принесли тебя сюда.

— Я помню, — прошептала девочка, — холод… дождь… и ваши голоса. Но решила, что померещилось.

Айк робко приблизился и взглянул в лицо Крис. Она поймала его взгляд и неожиданно тоже покраснела бледным, болезненным румянцем. Пальцы слабо зашарили по краю одеяла в попытке подтащить его повыше. Айк поспешно отвел глаза.

— А где Джори? — спросила Крис, и оба они слегка расслабились.

— Пошел предупредить ваших родителей. Он вернется, скоро. Отец сказал, что дня через два тебя можно перенести домой.

— Да… мне он тоже так сказал, когда я проснулась. Он такой добрый.

— Добрый? — озадаченно повторил Айк, но решил не развивать эту тему. К тому же отец запретил утомлять больную разговорами.

Крис опустила ресницы.

— Да. Очень. Айки…

— Что? — С этой новой Крис, тихой и мягкой, Айк прямо терялся. Но она по-прежнему ему ужасно нравилась. Даже больше, чем прежде, хотя это и казалось невозможным.

— Спасибо, — чуть слышно прошептала Крис, — спасибо тебе.

Она прикрыла глаза, и, когда через пару минут вошел Эйвор с полной до краев миской, уже спала спокойным, здоровым сном.



Обжигающий ветер свирепствовал два дня подряд и безжалостно оголил деревья. Ни одного золотого листочка не осталось на черных влажных ветвях. В этом году никакого листопада, когда каждый лист исполняет неповторимый танец по пути к земле. Все было кончено. Лес стоял сквозной и прозрачный.

Крис поправлялась на глазах но все еще не могла говорить подолгу, так что Эйвор с удовольствием занимал её своей болтовней.

Айк еще ни разу не проводил с Крис так много времени, и неловкость от этого лишь усилилась. К счастью, рядом всегда крутился Эйвор или близняшки. Оказавшись наедине с девочкой, Айк отходил к шкафам и делал вид, будто ищет книгу.

Но даже стоя спиной к Крис, он чувствовал ее взгляд. Казалось, она смотрит на него по-другому, не так, как раньше. Сердце то ускоряло бег, то замирало остро и сладко; он надеялся лишь, что в полумраке библиотеки не видно, как горят уши.

Он не знал, что и думать. Но все чаще вспоминал крепкие, теплые ладони Крис в темноте ямы, дерзкий взгляд ее удивительных глаз. И это тихое «спасибо тебе» — о, такое тихое и кроткое!

До этого Айк воспринимал Крис как еще одного мальчишку в их компании. Не без причуд, но у кого их нет? Она и вела себя как мальчишка — смелая, бойкая, презирающая слабость и всякие нежности, которые она считала слюнтяйством. Джори своей добротой и неизменной мягкостью импонировал Айку гораздо больше.

И тут они как будто поменялись ролями. На грани отчаяния Джори изменила обычная выдержка, а Крис словно бы смягчилась, и ее огонь, приглушенный физической слабостью, стал греть, а не обжигать.

Айк знал, Крис станет прежней, когда поправится. Он даже хотел этого, хотел забыть об этих глупостях. Выкинуть из головы воспоминания об усталом лице в ореоле светлых волос и словах благодарности, перевернувших душу и сердце.

Эйвор, похоже, ничего такого не чувствовал. Он был в полном восторге, что Крис рядом и можно в любой момент увидеть ее и поболтать. Эдвард периодически заходил, чтобы проведать девочку и дать ей очередную порцию снадобья. Лихорадка не возвращалась, но Крис не вставала с постели и много спала. Айк не представлял, как переправить ее домой.

На второй день сильно похолодало. Тучи сгустились, казалось, вот-вот пойдет снег. Айк втайне надеялся, что родители Крис позволят ей остаться здесь подольше. До полного выздоровления. В конце концов, она уже у них дома — два дня или две недели, не имеет большого значения.

Но Айк плохо знал нравы людей, живших в деревне.

На третий день, едва забрезжил рассвет, собаки подняли лай. Айк чуть ли не кубарем скатился с лестницы, схватил первый попавшийся плащ, сунул ноги в сапоги и выскочил во двор. Когда он подбежал к воротам, собаки, как по команде, прекратили гавкать. Уткнулись носами в щели между досками и, шумно втягивая ноздрями воздух, бешено завертели хвостами.

— Джори, как здорово! Я не ждал тебя раньше ночи... — Айк распахнул калитку… и застыл, не закончив фразу.

Нет, за воротами и правда стоял Джори. И с ним еще один человек — женщина, высокая и статная.

— Ты, должно быть, Айк, — спокойно произнесла она, откидывая капюшон на плечи, — здравствуй. Я Селеста Холланд, мать Крис. Я пришла за ней.

Айк так оторопел и смутился, что с трудом пробормотал слова приветствия. Впустил гостей во двор, отпихивая любопытных собак. Джори нес на плече высушенные и аккуратно свернутые одеяла. Глаза их встретились, и Айк, задохнувшись, сделал шаг назад.

Лицо Джори было страшно. Огромный черный синяк расползся по левой скуле, кожа была рассечена или просто лопнула от удара. Глаз заплыл, губы разбиты. Из-за отека все лицо казалось перекошенным, словно смятая и кое-как выпрямленная бумажная маска. Мягкий взгляд серых глаз лишь усиливал жуткое впечатление от изуродованного лица.

Видимо, ужас отразился в глазах Айка, потому что Джори быстро прошептал:

— Ничего страшного, я в порядке.

В порядке?! Айк с трудом сдержал крик.

Как бы ни пугала его огромная сила Эдварда, она никогда не оборачивалась против него. Ни разу в жизни ничья рука ни по запальчивости, ни ради наказания не касалась Айка. И ему в голову не приходило ударить Эйвора или сестер, как бы сильно он на них ни сердился. Срабатывал какой-то внутренний запрет. Пожалуй, он не смог бы ударить, даже если бы захотел.

И сейчас при виде лица Джори в груди Айка комом поднялась тошнота, а вместе с ней — бешеная злость, такая сильная, что он сам испугался. Он не мог поверить, что один человек может так избить другого. И ведь это только лицо Джори, а на что похоже его тело под одеждой?

В смятении он не заметил, как из дома вышел Дирхель. Между ним и Селестой завязался оживленный разговор. Они вошли в дом; Айк продолжал стоять во дворе, опустив голову и стиснув на груди полы плаща.

Джори положил одеяла и присел на крыльцо.

— Как Крис? — спросил он. Из-за разбитых губ голос прозвучал невнятно.

— Хорошо, — ответил Айк, словно в забытьи.

— Мама хочет ее забрать, — извиняющимся тоном произнес Джори, словно это была его идея, — я пытался объяснить, но…

— Это отец тебя избил? — внезапно спросил Айк и поднял голову.

Безмятежное выражение в глазах друга не успокоило его, как обычно, наоборот, разозлило сильнее.

Неужели Джори даже не сопротивлялся? А может, он думает, что заслужил наказание?

Айку казалось, будь отец Джори сейчас здесь, он мог бы его убить. И его сводила с ума безропотная покорность, с которой Джори принимал все, что случалось в его жизни — плохое и хорошее.

— Он очень вспыльчив, — мягко произнес Джори, — и очень силен, он же кузнец. Иногда не рассчитывает силу...

— Не рассчитывает? Кузнец? Кому, как не кузнецу, это уметь?

— Айки… — Джори на миг прикрыл глаза, но сдержался и тихо произнес: — Давай не будем об этом.

— Хорошо, ну а как вы собираетесь нести Крис назад? — все еще на взводе осведомился Айк. — Почему твой отец не пришел?

Джори смотрел в землю, ветер трепал его светлые волосы. Наконец он медленно, через силу, произнес:

— Отец не захотел идти за ней. Сказал, лучше бы она умерла дома, чем…

— Что?! — не понял Айк. — Как?!

— Но мама все равно заберет Крис… Если мы отцу неугодны, он может выгнать нас на улицу, он в своем праве.

Айк без сил опустился на ступеньки рядом с Джори. Все это просто в голове не укладывалось.

— И что ты думаешь? Он… и правда может вас выгнать?

Джори пожал плечами и поморщился.

— Он в своем праве.

— Немыслимо! — Айк резко вскочил и заходил перед крыльцом взад-вперед. Начал кусать палец, помянул Темный Лик и опустил руку. — Как так можно?! Вы здесь ни при чем, вы не виноваты, что Крис заболела!

Джори молчал, понурившись. Айк сорвал с себя плащ, скомкал его и швырнул на крыльцо. Пнул подвернувшееся под ноги полено. Не проняло. Тогда он схватил полено и с такой силой зашвырнул на поленницу, что щепки брызнули во все стороны.

Дверь дома отворилась, и вышел Эдвард.

— Что здесь происходит? — сурово произнес он и посмотрел на Айка. — В чем дело?

Запальчивые почти сорвались у Айка с языка, но тут Джори поднял голову и поймал его взгляд. Айк резко выдохнул и отвернулся. Эдвард несколько секунд разглядывал лицо Джори, словно какой-то хитрый раствор в склянке. Потом качнул головой.

— Пойдем.

Джори молча поднялся и последовал за ним в мастерскую.

Айк провожал их взглядом и кусал пальцы от бессилия и злости. Он чувствовал вину за происходящее, и это сводило его с ума.

Значит, он все-таки ошибся? Следовало сделать, как сказал Дирхель — не вмешиваться, позволить Крис встретить свою судьбу? Но тогда он, Айк, был бы ничуть не лучше отца, который бездействием обрекал девочку на верную гибель. Лучше попытаться и пожалеть об этом, чем не пытаться вообще. И потом всю жизнь гадать, мог ты что-то изменить или нет. Ведь так?

«Ну вот, ты попытался и теперь жалеешь, — произнес ехидный внутренний голос, — теперь на гибель обречена не только Крис, но, возможно, Джори и их мама. Что ты теперь сделаешь? Предложишь отцу взять всех Холландов жить к вам?»

Дверь с легким скрипом приоткрылась, и в щель просунулась встрепанная голова Эйвора. При виде старшего лицо его просветлело.

— Ты здесь, Айки! — Он вышел на крыльцо и охнул, когда ветер взметнул подол рубашки и прошелся по незащищенному телу.

— Сколько раз говорил, не выбегай раздетым! — сердито проворчал Айк. Поднял свой плащ и накинул на плечи брата. — Хочешь очутиться на месте Крис?

Эйвор промычал что-то, подошел к Айку и ткнулся головой ему в грудь. Ветер играл украшением из перьев в его волосах.

— Ты чего?

— Мама Крис хочет забрать ее, — печально произнес Эйвор, — а так здорово, что она здесь, правда? Вот если бы они с Джори могли жить у нас!

Айк вздрогнул — их с братом мысли опять совпали.

— Об этом лучше забыть, Веточка. У них есть свой дом. Ты не слышал, мама Крис говорила что-нибудь о… ну, в общем, в деревне ничего не узнали?

— Она не успела никому сказать, что Крис пропала. Она и господин Холланд проснулись, когда вернулся Джори.

У Айка слегка отлегло от сердца. Быть может, все не так плохо.

— И она плакала, — добавил Эйвор, хмуря тонкие брови, — как думаешь, почему? С Крис все будет в порядке?

— Ну отец же ее вылечил. Эйви…

— Что?

Айк колебался. Но другого выхода не видел.

— Пойдем. — Он решительно взял Эйвора за руку и поднялся на крыльцо.



Дирхеля братья нашли в хлеву, где он тщательно, не торопясь, чистил свою лошадь, Фрэн. Лошади — создания нежные, часто погибают от болезней, холода и плохой кормежки. Поэтому Дирхель явно старался не слишком к ним привязываться. Всех своих лошадей вне зависимости от пола он называл одинаково — Фрэн.

Нынешняя Фрэн была под стать владельцу — крупная, мощная кобыла рыжей масти. Когда Айк и Эйвор приблизились, она пугливо прижала уши и захрапела.

Айк остановился в нерешительности. Лошади всегда его пугали, хоть он и не признался бы в этом даже под страхом смерти. Огромные, сильные, они казались животными загадочными и опасными. Поэтому ему и в голову не пришло воспользоваться лошадью, чтобы привезти Крис из деревни.

Дирхель ласково похлопал Фрэн по шее.

— Ну, что стряслось на этот раз? — Он улыбнулся, но вгляделся в бледное лицо Айка и посерьезнел. — С вашей подругой все хорошо?

Айку стало совестно — он вспомнил, что так и не поблагодарил Дирхеля за помощь.

— Прости, мы… спасибо, что пошел нас искать, Хэл.

— Не за что. Но вы пришли не для того, чтобы сказать это, верно?

Айк кивнул.

— Мама Крис пришла за ней, но нести ее она не сможет, а Джори избил его отец и…

— Избил? — нахмурился Дирхель. — Сильно?

— Избил?! — повторил Эйвор. — Как это?

При других обстоятельствах его изумление позабавило бы Айка, но сейчас ему было не до смеха.

— Да, очень сильно. Ты можешь помочь им добраться до деревни? Их дом крайний и…

Дирхель продолжал смотреть ему в глаза. Острый взгляд человека неглупого и проницательного составлял странный контраст с внешностью разбойника с большой дороги.

— Не вопрос, Айки. Но что все-таки случилось?

— Ничего.

— Настолько ничего, что ты вот-вот заплачешь? — Дирхель обнял Айка и привлек к себе. — Где же бесстрашный Айкен Райни, что бросил вызов судьбе и победил?

«Ничего я не победил! — в отчаянии подумал Айк, кусая сжатые в кулак пальцы. — Все стало только хуже!»

— Отец Джори сказал… лучше бы Крис умерла, чем попала к нам, — сдавленно произнес он, — он может выгнать их из дома… когда они вернутся с Крис… выгнать, Хэл! А ведь уже почти зима!

Тут он не выдержал и разрыдался.

С лица Эйвора сбежала краска. Он обхватил старшего обеими руками, словно хотел заслонить от беды своим хрупким телом. Лицо Дирхеля потемнело, как туча, пальцы свободной руки сжались в кулак. Но заговорил он почти спокойно:

— Для начала давайте-ка все успокоимся и постараемся мыслить разумно. Ну же, Айки, сделай глубокий вдох! Вот так, а теперь выдох… и еще раз… Эйви, там вроде чайник горячий? Сбегай в дом, принеси ягодной водички.

Эйвор выполнил поручение так быстро, как будто от этого зависела жизнь брата. Айк пил, стуча зубами о край кружки. Чудовищное напряжение отпускало неохотно.

— Пей, пей, — одобрительно произнес Дирхель, — и дыши потихоньку. Сейчас станет легче, вот увидишь.

Эйвор присел на корточки перед Айком и сочувственно гладил его по колену. А Дирхель говорил, негромко, с расстановкой:

— Давайте рассуждать здраво. В деревне не знают, что ваши друзья побывали здесь — по крайней мере, пока. Лучше и им, и Селесте остаться здесь до темноты. Ночью я отвезу Крис в деревню, и тайна останется тайной. Но если отец ребятишек вздумает выгонять семью из дома, все откроется. И ему не удастся остаться чистеньким. О-о-о, знаю я эту породу! Главное, быть, как все, даже если для этого надо заткнуть уши и закрыть глаза… сидят по домам, пришипились и воды не замутят!

Айк и Эйвор удивленно взглянули на Дирхеля — впервые они услышали в его голосе такую ярость. Искатель заметил их взгляд и добавил уже спокойнее:

— Неважно. Главное вот что — никто никого не выгонит. Не в интересах отца ребят предавать это дело огласке. Крис вернется домой, и все будет в порядке.

Он ободряюще похлопал Айка по плечу.

— Пойду, успокою Селесту... отличное имя, кстати. Знавал я одну Селесту, — Дирхель подмигнул Айку и тот слабо улыбнулся, — так-то лучше, да. Ступайте к Джори, ему не помешает отвлечься. Да поесть предложите. Думаю, и он, и его мать проголодались с дороги.

В доме Эйвор сразу побежал на кухню, Айк задержался — услышал, как отворилась входная дверь.

— ...и не забудь, что я сказал, — он узнал голос отца и прислушался, — старайся тяжелое не ворочать, особенно не поднимать. Понимаю, совет смехотворный, но мое дело предупредить.

— Спасибо, господин Райни. — Это был Джори.

— Настой принимай каждый день в течение месяца, если станет лучше, продолжишь. Я запишу состав, лекарь в городе приготовит. И воды пей побольше.

— Обязательно, господин Райни. Спасибо большое.

— Не за что, парень. Давай, заходи.

Айк бесшумно проскользнул на кухню, закрыл дверь и прижался к ней спиной. Сердце бешено колотилось, хотя он ничего не понял. О каком настое говорил отец? Разве от синяков и ушибов есть другое лекарство, кроме мази?

— Ты чего? — удивился Эйвор. Он подбросил дров в плиту и поставил греться тушеную картошку с козлятиной.

Айк отмахнулся, прислушиваясь. Но Эдвард больше ничего не сказал и двинулся вверх по лестнице. Ступени поскрипывали под его шагами. Айк дождался, пока хлопнет дверь в библиотеку, и выглянул из кухни.

Джори стоял у подножия лестницы в глубокой задумчивости и вздрогнул, когда Айк окликнул его.

— Эй, все хорошо?

Джори кивнул, и Айк поманил его к себе.

— Есть хочешь? — спросил Эйвор, помешивая варево.

— Вообще да, очень! — честно признался Джори.

Он как будто немного ожил. Разбитая губа и чудовищный кровоподтек на скуле были смазаны заживляющей мазью, и Айк почувствовал прилив благодарности к отцу.

— Сейчас мы тебя накормим, — весело произнес он, доставая миски, — и маму твою тоже.

Джори неуверенно оглянулся на дверь.

— Может, мама уже хочет идти…

— Дядя Хэл сказал, вам лучше остаться до темноты. — Эйвор выволок из горшка половник картошки и плюхнул в миску, забрызгав все вокруг. Айк только вздохнул. — Он отвезет Крис в деревню. Везет же ей, катается туда-сюда, я тоже хочу!

— Этого не хватало! — фыркнул Айк, протягивая Джори кусок хлеба и ложку. — Ты своё на мне откатался!

Эйвор с сожалением вздохнул и нацелился на следующую миску. Айк взял у него половник.

— Сбегай наверх, узнай, хочет еще кто-то есть или нет. Нехорошо, что мы тут одни наворачиваем.

Эйвор послушно выскочил из кухни и запрыгал вверх по лестнице.

Джори ел жадно, но медленно, ломая хлеб на маленькие кусочки. Айк сел рядом и рассказал все, что услышал от Дирхеля. Лицо Джори слегка просветлело.

— Пожалуй, господин Магуэно прав. Во всяком случае, очень на это надеюсь, — он с благодарностью взглянул на Айка, — спасибо. Не знаю, что бы я делал без твоей помощи.

— Сидел бы сейчас дома, и все было бы в порядке.

— А Крис ушла бы на Тот Берег? Тогда точно ничего не было бы в порядке.

— Верно, — Айк вздохнул, — по-дурацки все получилось, Джори.

— Да ладно. Крис жива, и мы живы, значит, все хорошо.

— Ну да. А как насчет?.. — Айк кивнул на следы побоев.

Джори слегка пожал плечами.

— А как насчет твоих ран и синяков? Как насчет твоих отношений с родными? Всемогущий говорит — бери все, что хочешь... и заплати сполна. Думаю, жизнь Крис стоит пары синяков, пусть она и старается убедить меня в обратном.

Джори слегка улыбнулся, и это была почти прежняя улыбка, словно озаряющая его лицо мягким светом. Айк улыбнулся в ответ.

Странное чувство владело им. Все казалось выпуклым и четким, словно под увеличительным стеклом отца. Знакомая кухня в утреннем свете, сухое потрескивание дров, посуда на привычных местах. Надтреснутый глиняный кувшин, обмотанный кордом для прочности. Засохшие крошки в щелях стола. Густой запах картошки, обещающий тепло и сытость.

Айк вдруг ощутил, как он счастлив просто оттого, что они сидят вдвоем с Джори, в тепле, и разговаривают, а за стеной шумит лес, и от этого кухня кажется еще более уютной. Хотелось, чтобы так было всегда. Но это невозможно, и вновь к ощущению счастья и полноты жизни примешалась боль расставания. Раньше Джори уходил и всегда возвращался, но вернется ли теперь? Когда и как они увидятся снова?

Айку хотелось плакать, но он улыбнулся и принялся рассказывать, как вычитал в книгах о предмете под названием «чайник» и попросил Дирхеля поискать что-то похожее в Хранилище. И как Дирхель принес такой чайник, удивительно красивый и легкий, и они поставили его на плиту, а он начал страшно вонять и плавиться, как будто был сделан из воска.

Спустя какое-то время Дирхель раздобыл новый чайник, на этот раз металлический, но они долго боялись им пользоваться и все ходили вокруг, с уважением на него посматривая. Наконец Айк понял, еще немного — и они начнут ему поклоняться, как какому-то тотему, и живо пустил его в дело. Чайник оказался предметом замечательным, и теперь Айк не боится, что Эйвор и близняшки ошпарятся, наливая кипяток. Мечты сбываются!

Плечи Джори вздрагивали, он умолял Айка прекратить, потому что ему больно смеяться. Но эту боль наполняло счастье, а не страх и мука. Ее легко можно стерпеть.



Селеста согласилась, что лучше вернуться в деревню по темноте. Она провела весь день у постели дочери, лишь раз спустилась на кухню поесть.

Высокая, белокурая женщина с благородной осанкой и правильными чертами лица, она казалась бы холодной и высокомерной, если бы не дружелюбная манера держаться и открытый взгляд светло-серых глаз. Стоило ей заговорить, и Айк сразу понял, от кого Джори унаследовал этот проникновенный голос, мягкость и теплоту в общении.

Айк недоумевал — как такая милая и утонченная женщина связалась с грубияном-кузнецом? И пока он занимался делами, Джори рассказал нехитрую историю их семьи.

Судьбы Лэндона и Селесты были на удивление схожи. Оба выросли в семьях, где царили жестокие, деспотичные порядки. Оба сбежали из дома — Селеста в пятнадцать лет, Лэнд и того раньше. Джори подозревал, что мать родилась в зажиточной семье. Она старалась быть проще, но хорошее воспитание не скроешь. Где прошло детство, кто ее родители — она никогда не рассказывала.

Лэнд зарабатывал на жизнь кулачными боями, когда встретил Селесту. Она сразу ему приглянулась — как и многим. Но, в отличие от других, он умел добиваться своего. Селеста вряд ли искала именно такого спутника, но, по крайней мере, он мог ее защитить и относился к ней с благоговейным трепетом. Красивая, образованная, она казалась ему почти богиней.

Разумеется, с годами привычка свела на нет это чувство — единственное, что Селеста по-настоящему ценила в Лэнде. Но к тому времени, как он стал относиться к ней не как к богине, а как к своей собственности, у них уже было двое детей.

Несколько лет они скитались вместе. Нигде не жили подолгу — Лэндон плохо уживался с соседями, и Селеста не могла сгладить впечатление от его грубых выходок. Один раз им пришлось срочно уехать, хотя Селеста должна была вот-вот родить. Лэнд до полусмерти избил соседа за то, что тот как-то не так посмотрел на его жену.

Несмотря на высокий рост, она отличалась хрупким, болезненным сложением. Рождение детей пошатнуло и без того слабое здоровье. В деревне Селеста пришлась ко двору — её полюбили за приветливость и за то, что она читала и писала письма без всякой платы.

Деревенские помогали ей, чем могли. Женщины приходили стирать и готовить, когда Селеста хворала, мужчины копали огород и носили воду.

Но два дня назад рядом не оказалось никого, кто помог бы ей усмирить мужа…

Джори так досталось, что лишь на следующий день он смог встать и проводить мать к дому Райни. Лэнд попытался задержать их, но Селеста напомнила, что скрыть исчезновение Крис не удастся, даже если бы она согласилась на этот чудовищный шаг.

Страх за детей и отчаяние толкнули ее произнести опрометчивые слова. Но выслушав Дирхеля, она сразу согласилась с тем, что муж едва ли посмеет предать дело огласке. Несмотря на показное презрение к окружающим, Лэндон Холланд тяжело воспринимал любое порицание. Селеста не сомневалась, что он будет молчать, лишь бы в деревне ничего не узнали о его позоре. Уехать они не могли — на дорогу сюда ушли последние средства.

Айк слушал рассказ Джори и в который раз думал, что мир — несправедливое место. Самым лучшим людям в нем приходится тяжелее всего, а такие мерзавцы, как Лэнд, живут припеваючи.

Когда Айк покончил с делами, они с Джори устроились в общей комнате у камина. Пили горячую ягодную воду и рассматривали привезенные Дирхелем книги.

Эйвор засел в библиотеке с Крис — присутствие Селесты его не смущало. Мэйди и Лу пытались вовлечь старших в игру, но в конце концов выдохлись и уснули.

— Мир так велик! — благоговейно прошептал Айк. Он погладил страницы книги с картами, словно живое существо. — Вот бы путешествовать, как Хэл! Стать Искателем, исследовать Хранилища... но, пожалуй, к морю мне больше хочется!

Джори слушал его с улыбкой.

— Путешествия — вещь рискованная. Никогда не знаешь, будешь ли сегодня сыт и где проведешь ночь.

— Это да. — Айк вздохнул. — Ну а ты, Джори? Чего хочешь?

Джори глубоко задумался. Отблески от огня в камине придавали его лицу мрачное выражение.

— Не знаю, — признался он, — хочется просто спокойно жить. Буду кузнецом — больше ведь я ничего не умею. Не скажу, что мне это по душе, но чем еще я мог бы заняться?

Они помолчали, шелестя страницами. Джори ласково смотрел на близняшек, прижавшихся к Айку с двух сторон.

— Славные у тебя сестры. Я раньше жалел, что у мамы больше не было детей после Крис. Всегда мечтал о брате.

— А теперь?

— Что теперь?

— Ну… больше не жалеешь? — Щеки Айка запылали.

Джори улыбнулся.

— Нет. Ведь у меня есть ты и Эйвор.

Айк был счастлив.

— Эйву не говори, он совсем загордится! — засмеялся он. — А может, расстроится. Зависит от того, в какой момент скажешь.

— Он такой непредсказуемый. Совсем как Крис.

— Да, как Крис… — медленно повторил Айк.

При мысли о девочке сердце словно наполнилось птичьим пением и мельканием разноцветных бабочек. Джори с улыбкой наблюдал за немой игрой его лица.

— Она тебе нравится? — внезапно спросил он с неподдельным интересом.

Вопрос застал Айка врасплох.

— Э-э-э… в каком смысле? — промямлил он, чувствуя, как вспыхивают огнем не только щеки, но и уши, и даже шея.

— В том самом.

— Н-не знаю… она ничего…

— Ничего? — слегка приподнял брови Джори. Он явно наслаждался моментом.

Айк сбежал бы, но не хотел будить сестер.

— Нет, ну она… удивительная. К чему это ты, а?

— Да так, — хитро улыбнулся Джори, — хотел кое-что узнать.

— Что узнать?

— А уже все. Мне все понятно.

— Ничего тебе не понятно! — возмутился Айк. Близняшки заерзали во сне, и он понизил голос. — Тебе ничего не понятно, потому что я сам ничего не понимаю. Вот!

— Весомый довод, — прошептал Джори. Серые глаза его искрились весельем. — Но знаешь, говорят, со стороны виднее.

— Ну хватит! — рассердился Айк. — Что ты, в самом деле?

— Молчу, молчу. Кстати, пробовал найти наш город? — Джори взял книгу с коленей Айка и начал рыться в картах.

— Да, Хэл показывал… погоди-ка… где-то здесь.

— А это лесная река? Смотри-ка, она становится шире и впадает в море.

— Вот бы построить лодку и спуститься к морю по реке! — загорелся Айк. — Или нет, лучше верхом! Вскочить на коней и скакать, пока хватит дыхания!

Джори тихо засмеялся и закрыл книгу.

— Ты не перестаешь меня удивлять. Это же просто мысли вслух, вот и все. Вряд ли когда-нибудь ты или я сможем так сделать.

— А вдруг? — упрямо нахмурил густые брови Айк. — Лучше все предусмотреть заранее.

— Разумно, — согласился Джори и взял следующую книгу. Разговор перешел в другое русло.

Вечер неумолимо приближался. Когда сумерки смыли очертания леса за окном, сверху послышалось оживленное движение.

Сердце Айка сжалось — друзьям пора уходить. Как ему хотелось, чтобы они остались! Почему они должны уйти туда, во мрак, к негодяю, который желал Крис смерти и так жестоко обошелся с Джори? Он, Айк, любит их больше, они так нужны ему!

Джори мягко коснулся его запястья.

— Ничего, Айки, мы с Крис никуда не исчезнем! До весны уж наверняка. Всемогущий поможет нам снова встретиться, я знаю!

— О чем ты? — внезапная догадка заставила Айка похолодеть. — Хочешь сказать, мы не увидимся… до весны?

Джори прикусил губу, задел пораненное место и поморщился.

— Не знаю… но теперь будет сложно выдумать предлог, чтобы пойти в лес. Зимой там нечего делать, а в кузне полно работы. Отец меня никуда не отпустит…

Эти слова прозвучали для Айка похоронным звоном, но Джори произнес их удивительно спокойно. Если бы Айк хуже его знал, подумал бы, что ему вообще наплевать на то, что они расстаются и, быть может, надолго.

Но Айк знал — ему не наплевать. Знал.

Дверь библиотеки отворилась, и оттуда, переговариваясь, начали выходить взрослые. Они помогали Дирхелю вынести Крис через дверной проем.

— Но когда отца не будет дома, ты придешь? — быстро спросил Айк и стиснул руку друга горячими пальцами. — Придешь?

Джори молчал, опустив голову.

По лестнице спускалась целая процессия. Впереди Эдвард с зажженной лампой, за ним Дирхель с Крис на руках и Селеста. Они продолжали что-то обсуждать, словно им тоже не хватило времени наговориться вволю. Последним тащился Эйвор — из последних сил сдерживаясь, чтобы не зареветь.

Айк еще никогда не видел в доме столько людей. Но мысль об этом мелькнула и пропала, осталась лишь боль от предстоящей разлуки.

Джори и Селеста оделись. Эдвард вручил им склянку с каким-то снадобьем и еще раз повторил, что делать, если лихорадка у Крис возобновится. Девочка выглядела намного лучше и со слабой улыбкой смотрела на Айка и Эйвора. Потом высвободила руку из одеял и протянула ее братьям.

— Пока-пока! Увидимся, правда, Эйви?

— У... увидимся! — Эйвор ревел в три ручья. — А когда, Крисси? Я буду так скучать!

«И я, — в отчаянии подумал Айк, глядя, как Джори застегивает убогий кафтанчик, — я тоже…»

— Я не знаю когда, но увидимся. — Тут брови Крис сошлись на переносице, и она взяла обычный тон. — Фу, не разводи тут сырость! Кто клялся, что больше не будет плакать?

— И-я… — всхлипнул Эйвор, размазывая слезы по щекам. Взрослые усмехнулись.

— Ну, не так сурово, девочка, — добродушно промолвил Дирхель, — плакать — это, знаешь ли, не всегда плохо.

Крис ничего не ответила. Губы дрогнули, и она отвернулась.

Ветер чуть угомонился, но в небе угадывалось движение — это с огромной скоростью проносились невидимые во тьме облака. Лес угрожающе гудел. Казалось, там, во мраке, притаилось нечто, неслышимое за этим шумом, и поджидает опрометчивых путников.

Эйвор звонким от слез голосом спросил, почему они не могут проводить Джори и Крис, Эдвард ему что-то ответил... неважно, им придется проститься здесь, во дворе, Айк знал это. Может, так и правда лучше. Всегда лучше сразу — и наповал.

Большой фонарь в руках Селесты отбрасывал дрожащие тени; в его неверном свете все казалось нереальным, словно во сне.

Отец держит под уздцы Фрэн, ветер хлопает полами плаща... Дирхель осторожно подсаживает Крис на спину лошади... плачущий навзрыд Эйвор... собаки, поскуливая, пытаются его утешить, тычутся в лицо мокрыми носами.

Неужели это взаправду? Джори и Крис должны уйти?

Да — ведь они уже скрылись за воротами, и слабый свет фонаря растворился во тьме. Как же так, Айк не успел понять главное... и не получил ответ на свой вопрос!

Калитка скрипнула, закрываясь. Но прежде чем Эдвард заложил засов, Айк бросился вперед и выскользнул за ворота. Отец его не удерживал.

— Джори! Джори, подожди!

— Айк! Где ты?

Дрожащий огонек замер между деревьями. Послышались шаги и легкое, чуть захлебывающееся дыхание.

Значит, Джори тоже шел назад, он не смог просто так уйти! Сердце Айка стукнуло от радости.

— Айк?

— Я здесь!

Пальцы Джори крепко вцепились в плечи Айка.

— Слушай меня. Я тебе напишу. У нашего забора со стороны леса лежит старое дерево, к нему легко подойти незамеченным. Ты найдешь письма в нем, но обещай кое-что…

— Что? Что, Джори?

Айк не мог видеть лица Джори, но чувствовал его улыбку. Призрачную, неразличимую. Улыбку — наперекор всему.

— Не ищи слишком часто. Бумага и чернила дороги.

— Хорошо. Джори…

— Что, Айк?

— Мы увидимся! Скоро! Я не знаю как, но ты жди. Я что-нибудь придумаю!

— Я всегда буду ждать. Всегда. Обещаю.



Медленно вернулся Айк на родной двор. Закрыл калитку, привычным движением задвинул засов.

Слезы то подступали, сдавливая горло, то откатывали. Айк мелко и часто дышал, пытаясь не зареветь. Что за несчастные характеры у них с Эйвором, постоянно глаза на мокром месте!

Он повернулся к дому и вздрогнул. На фоне окна резко выделялся черный силуэт отца, длинные волосы то вздымались, то опадали под порывами ветра. Дома он никогда их не заплетал, а работая в мастерской скручивал в узел на затылке.

Впрочем, Айк и сам не заплетал косу после того, что увидел в городе.

— Надо поговорить, — сказал Эдвард, — пойдем в мастерскую.

Айк молча повернулся и пошел, куда велели. Он ничего не почувствовал. Да и что отец может ему сделать — сейчас? Больнее, чем есть, уже не будет…

Эйвор увязался за ними, но отец без разговоров закрыл дверь у него перед носом. Младший заплакал в голос, и сердце Айка сжалось. К чему эта жестокость? Отец не знает жалости ни к себе, ни к другим! А Крис еще назвала его добрым!

Звякнуло стекло, и в прозрачной чашечке вспыхнул синевато-белый огонек. Эдвард аккуратно зажег от него две свечи и накрыл чашку толстой крышечкой. Огонек исчез, будто его и не было.

Огонь, возникающий из ничего, без кремня, трута и кресала, любому показался бы величайшим чудом. Но Айк уже много раз видел, как отец проделывает такое. Огонь появлялся при смешении двух определенных веществ, в этом не было ничего загадочного. Айк, равнодушный ко всей этой премудрости, не знал, что именно нужно смешать, но Эйвор легко проделал бы такой фокус.

Эдвард слегка качнул головой — садись, мол. Айк послушно опустился на жесткий стул и стал смотреть, как огни свечей отражаются в разнокалиберной стеклянной посуде.

— Хотел подождать с этим разговором до весны, — начал Эдвард, и в оцепеневшей душе Айка шевельнулось удивление, — но теперь вижу, нужды в этом нет. Раз ты начал поступать по своему разумению, значит, уже достаточно взрослый и готов к тому, что тебе предстоит.

Айк поднял на отца глаза, еще полные не пролившихся слез. Лицо Эдварда было пустым, застывшим. Глаза — как темные омуты, глубокие, беспощадные. Этот взгляд о чем-то напомнил Айку... но он по-прежнему ничего не понимал. События последних дней вытеснили воспоминания о городе. Он не мог собраться с мыслями и в замешательстве уставился на отца.

— Ты хотел знать, что я делаю в городе, — произнес Эдвард, и Айку стало жутко от его спокойствия, — мы с твоей матерью решили сохранить это в тайне. До того дня, когда ты будешь готов занять место рядом со мной. Ты удивлен? Так уж заведено, дети продолжают дело родителей. Наше ремесло не из приятных, но без него не обойтись. Ты слышал о Свершителях?

Ледяная рука стиснула внутренности Айка. Неужели отцу все известно? Но как, откуда? Один Джори знал о том злополучном походе... но он не мог рассказать, не мог предать Айка!

— Что ж, вижу, ты знаешь, — заметил Эдвард. Он хладнокровно изучал лицо сына, явно не догадываясь об истинной причине его волнения. — Успокойся, никто тебя не заставит сразу же приступать к этой... обязанности. Пока еще, хвала Всемогущему, есть кому исполнять ее. — Углы губ Эдварда дернулись в горькой усмешке, но Айк, весь во власти тревоги, не заметил этого. — Завтра я возвращаюсь в город. Ты пойдешь со мной и отныне всегда будешь сопровождать меня.

Мысли Айка были в полном раздрае. Зачем он понадобился отцу в городе? Он хочет, чтобы... да нет, не может быть!

Казалось, еще немного — и все встанет на свои места. Но он оттолкнул прочь эту мысль. Наверное, отцу просто нужна помощь в мастерской. Измельчить там что-то. Или растолочь. Ни на что большее Айк не годится, ведь так?

— Я буду ходить с тобой в город? — медленно произнес он.

— Именно. Хватит уже бегать по лесу и искать приключений на свою голову. Крисильда рассказала, как вы познакомились. Везение, знаешь ли, очень непостоянная вещь.

Лицо Айка вспыхнуло от гнева. Ну Крис!

— И, надеюсь, ты понимаешь, — продолжал Эдвард, — всякое общение с семейством, которое побывало у нас сегодня, надо прекратить. И не сверкай на меня глазами. Подумай о своих друзьях, не о себе. Им сильно повезет, если эта история не выйдет наружу.

Отчаяние и злость придали Айку сил.

— Ты же говорил, тебе все равно, с кем мы дружим!

— Мне — да, — пожал плечами Эдвард.

— А сейчас запрещаешь дружить с Джори и Крис?

— Ты невнимателен, Айк. Я ничего тебе не запрещал. Но эти люди не так уж плохи... большая редкость по нынешним временам. И я бы не хотел им неприятностей. А они непременно будут, если вы продолжите общаться. Или побоев, что перенес твой друг, недостаточно? Много ли он их выдержит, с его-то здоровьем... к тому же рано или поздно кто-нибудь из деревенских обязательно узнает про вас. И тогда спокойной жизни этой семьи придет конец.

Айк резко отвернулся. Закусив в губах плач и вой, он молчал, хотя готов был убить отца за его слова. За то, что понимал — он прав.

Эдвард поднялся, и тень от его высокой фигуры заколебалась на стене.

— Выходим завтра на рассвете. Оденься потеплее, путь предстоит неблизкий.

Айк молчал и не двигался с места. Эдвард погасил одну свечу, помедлил и произнес чуть мягче:

— Должно быть, ты уже понял — у таких, как мы, не бывает друзей. Во всяком случае, среди обычных людей. Таков порядок этого мира, и ничего с ним не сделаешь. Мне он нравится не больше, чем тебе, но с ним приходится мириться.

— А как же Дирхель? — произнес Айк сквозь стиснутые зубы.

— Что «Дирхель»?

— Вы же с ним с детства дружите…

— Дружим. — Эдвард поднял голову, и в глазах вспыхнули боль и гнев. Словно отголоски той бури, что бушевала в душе Айка. — И что же? Кто он сейчас? Бродяга, отверженный людьми, выкинутый из жизни. Он приходит к нам раз в год, и каждый раз, прощаясь, мы не знаем, свидимся ли снова. Вот они, плоды нашей дружбы! Ты хочешь такой же участи для Джорния?

Айк упрямо молчал. Он не считал судьбу Дирхеля такой уж ужасной. Проникать в таинственные Хранилища, приносить в мир давно забытое, утраченное знание — разве это не замечательно? Но голос разума подсказывал ему, что отец прав и здесь. Такая жизнь трудна и полна лишений, и вряд ли подойдет Джори.

Эдвард покачал головой и задул вторую свечу.

— Иди спать, — устало произнес он, — завтра трудный день.

В этот миг, когда мрак скрывал жесткое лицо отца, Айку вдруг отчаянно захотелось обнять его и рассказать все-все.

Рассказать про ужас, пережитый в яме, и про чудесное спасение. Про долгие, блаженные вечера в обществе Джори. Про непонятное волнение рядом с Крис. Про тот день в городе, про грозу и ужасное дерево.

Если бы отец знал, с какой отчаянной силой горит любовь в сердце Айка! Он бы понял, что, если не питать этот огонь, он сожрет душу, в которой поселился, превратит ее в выжженную пустыню! Открыть ему все и просить, умолять о помощи! Он взрослый и сильный, он придумает что-нибудь!

Но тут Айк вспомнил, что не так давно уже просил помощи у отца — и что получил в ответ? Холодную отповедь. Ничего, кроме холода. Как нелеп этот мгновенный и страстный порыв!

«Я ничуть не лучше Эйвора, — с горечью думал он, пересекая наискосок темный двор, — для него отец — высшее существо, а ведь он предал нас, когда мы больше всего в нем нуждались. Но я с этим покончил, Всемогущим клянусь! Отныне я буду рассчитывать только на себя... ну и на Джори, Крис и Эйвора. Вместе мы одолеем все это. А тебя… — Тут Айк обернулся к мастерской. — Тебя я больше слушать не буду. Ты ничего о нас не знаешь и никогда не узнаешь. Тем хуже для тебя!»

А ведь отец все еще там. Почему он не выходит? Сидит один в темноте…

Айка пронизала короткая дрожь. В словах отца ему почудилось что-то зловещее, чего он так и не понял до конца. Не понял... или не захотел понять?

Он тряхнул головой, отгоняя эти мысли. С ними он разберется потом, позже. В город так в город. Надо подумать, как преподнести эту новость Эйвору. Он не выдержит еще и истерику младшего.



Айк сидел на постели в полной темноте и прислушивался, не скрипнет ли калитка. Переживания истощили его, но он твердо решил дождаться возвращения Дирхеля.

Эйвор заявил, что тоже будет ждать, но почти сразу уснул, свернувшись калачиком рядом с Айком.

Ночь текла, как река; часы в общей комнате монотонно отбивали время. Тяжелые, старинные, со слезшей позолотой — подарок Дирхеля на Новогодье.

Мама тогда была ещё жива. По ее настоянию отец установил елку посреди общей комнаты, в ночь Новогодья они водили вокруг нее хороводы и пели...

Айк понял, что отключается, и со всей силы ущипнул себя за ногу выше колена. Боль помогала не провалиться в сон.

Далеко за полночь входная дверь отворилась, и по лестнице проскрипели тяжелые шаги. Айк вздрогнул — он не слышал стука калитки. Ветер разгулялся по новой, и все звуки терялись в его вое и шуме леса. Айк уже собрался спрыгнуть с постели, когда из коридора плеснул слабый свет.

— Не спите? — Дирхель просунул голову в приоткрытую дверь.

Айку вдруг почудилось, что он капитан пиратского корабля. На море шторм, а боцман заглядывает в каюту, чтобы сообщить — на горизонте показалось очередное беззащитное судно. Ощущение было захватывающим, хоть и длилось всего один миг.

«Боцман» зашел в «каюту» и осторожно прикрыл дверь.

— Только тихо, — прошептал он, — у вашего отца уши, как у рыси!

— Ну как? — нетерпеливо спросил Айк.

Дирхель поставил свечу на изголовье кровати и со вздохом облегчения присел.

— Все в порядке, они дома. И я поговорил с их отцом.

— Ты говорил с ним?! — Айк взволнованно подался вперед. — И что?

Дирхель выглядел слегка смущенным.

— Ну... не мог же я оставить их там, на краю деревни, с девочкой на руках. Надо было убедиться, что... а этот Лэнд ничего себе так. Здоровенный, глаза бешеные. Увидел меня — побледнел, я уж решил, в обморок хлопнется. Возомнил, видишь ли, будто к нему пожаловал Эдвард Райни собственной персоной, — Дирхель презрительно фыркнул, — многовато чести! Ну, я обсказал все, как есть. Кто я такой, и что с Крис теперь все будет хорошо.

Он снова глубоко вдохнул и выдохнул, расслабляя уставшие мышцы.

— А он что? — напряженно спросил Айк.

— А что он сделает? Кулаки-то у меня ничуть не меньше, — тут Дирхель самодовольно усмехнулся, — я ему и сказал, мол, забудем обо всем. Крис поправится, и все пойдет по-прежнему, будто ничего не случилось. Но если он вздумает вымещать злобу на своих домашних, я позабочусь, чтобы в деревне узнали об этой истории.

— И что?

— Ну и все. Он потаращил на меня глаза, попыхтел, да и ушел. Ну да этим меня не напугаешь, — Дирхель потрепал Айка по плечу, — друзья твои дома, десятый сон смотрят, и ты ложись.

Он сделал движение, чтобы подняться, но Айк произнес:

— Погоди, Хэл... я хотел спросить…

— Ну спрашивай, беспокойная душа.

— Отец сказал, мне не следует больше видеться с Джори и Крис. Что рано или поздно кто-нибудь узнает... и что ты тоже стал Искателем, ну... из-за этого.

— Из-за дружбы с твоим отцом — ты это хотел сказать? — Глаза Дирхеля остро блеснули. — Ну что ж, это правда. Меня вышвырнули из родной деревни — той самой, где я только что побывал. Мы с Эдди сдружились, когда были такими, как ты и Джори, да. Но мы были осторожны. Поэтому все открылось, когда нам уже по восемнадцать стукнуло.

— А... как открылось?

— Один парень — он терпеть меня не мог — выследил нас и раззвонил по всей деревне, что я знаюсь со Свершителем. Хотя папашу Эдди, деда вашего, я ни разу в глаза не видел. Родители мои состарились, братья и сестры все с семьями. Я младшим был и жениться не успел еще. Ну и ушел, да. Не пожалел, впрочем, ни разу. Сидел бы сейчас, в земле возился, да сплетничал о том, кто к чьей жене по ночам в окошко лазит…

— Зачем в окошко? — с интересом спросил Айк.

— Э-э-э… — Дирхель смущенно потеребил бороду. — Неважно, забудь. Суть в том, что я ушел не из-за того, что меня сторониться начали. Нет. Я семью не хотел впутывать в это дело, а с твоим отцом, наоборот, хотел и дальше дружить. Он всегда был мне ближе, чем единокровные родичи, понимаешь?

Айк кивнул. Еще бы ему не понимать!

— Не знаю, как быть, — признался он, — я не хочу для Джори неприятностей... но неужели я его больше никогда не увижу?

Голос его дрогнул. Дирхель положил ладонь ему на плечо.

— Когда не знаешь, как поступить, лучше всего обождать. Глядишь, придет в голову мысль какая, или обстоятельства изменятся. Знаю, это трудно. Ты решительный парень, таким, как ты, ждать нелегко. Но, сдается, это самое верное, да. Что бы ты ни сделал сейчас, вряд ли это пойдет на пользу тебе или Джори.

Айк печально кивнул. Дирхель с любовью погладил его склоненную голову.

— Ложись-ка спать, если сможешь. Эйви неплохо здесь устроился.

— Ничего, не в первый раз, — улыбнулся Айк. Забрался на кровать, обнял Эйвора и тесно прижался к нему. — Доброй ночи, Хэл.

— Доброй ночи, Айк, — Дирхель взял свечу и поднялся, — не теряй надежды. До Исхода говорили — нет ничего непоправимого, кроме смерти, и как правы оказались! Смерть, похоже, единственное, с чем они так и не смогли совладать. А вы, хвала Всемогущему, живы и здоровы.

— Джори тоже так говорил. Тогда, в лесу. Что пока мы живы... надо идти вперед. И надеяться.

— Славный малый этот Джори, — одобрительно произнес Дирхель, — с ним не пропадешь. Повезло тебе.

— Ага, — сонно пробормотал Айк. Его кружило, затягивало в темную бездну, где не было ни боли, ни отчаяния. Лишь покой, глубокий и сладостный. — Я ужасно везучий…