3
«В конце концов, ничего ужасного не случится! — уговаривал себя Айк в сотый раз, натягивая холодную с ночи одежду, — посмотрю и сразу назад. Отец меня и не заметит».
Эдвард уже завтракал — Айк слышал, как тот тихо двигается по кухне. Почему-то он всегда уходил в город незадолго до рассвета, украдкой, точно вор.
Айк сидел на постели, прислушивался и ждал. Биение сердца ощущалось всей кожей, руки заледенели. Но вот мягко стукнула входная дверь, а затем дверь мастерской, где отец хранил свою котомку.
«Пора!»
Небо над лесом только-только начинало светлеть. Все предметы в комнате медленно обретали привычные очертания.
Айк глубоко вздохнул, бросил виноватый взгляд на крепко спящего Эйвора и бесшумно открыл окно. Пахнуло свежей холодной листвой и влажным деревом. Айк влез на подоконник и увидел, как закрывается калитка за спиной отца.
Комната, где жили братья, была угловой; Айк дотянулся до стыка бревен и ловко перебросил тело на них. Пальцы скользнули по мокрому от росы дереву, и он чуть не полетел на землю. Удержался в последний миг, прижался к холодной стене. Сердце громыхало в ушах. Стараясь не пыхтеть слишком громко, спустился по стыкам бревен, как по лестнице.
Небо стремительно наливалось голубизной, полумрак отступал, и Айк рассчитывал быстро догнать отца. Но минуты утекали одна за другой, а того все не было видно. Он явно воспользовался одной из тайных троп, которые веером расходились во все стороны от дома. Не только братья прокладывали их — Эдвард тоже провел детство в этом лесу.
От холода и возбуждения Айка била крупная дрожь. Он примерно представлял, куда ушел отец, и следовал той же тропой. Впрочем, тропа — это громко сказано, посторонний человек не разглядел бы ее в этой чаще.
Время от времени Айк замирал на месте и прислушивался. В вышине дрожали извивы птичьих голосов; замирали, переплетались, точно струи льющейся воды. Шорох листьев и хруст подлеска указывал направление. Правда, порой приходилось стоять минуту-две, прежде чем удавалось что-то услышать.
В один из таких моментов Айку показалось, что все безнадежно, ему не нагнать отца. В душу закралось предательское облегчение. Можно спокойно вернуться к завтраку, никто ничего не узнает. Для очистки совести Айк прикрыл глаза, еще раз напряг слух. И — вот незадача! — на грани слышимости уловил потрескивание лесной подстилки под торопливыми шагами.
Так они шли около часа; когда впереди показался просвет, Айк невольно ускорил шаг. Он дрожал, одежда промокла от росы. Легкий ветерок подсказывал, что впереди открытое пространство. Айк спрятался за деревом и взглянул сквозь ветви кустов.
Он увидел небольшую, почти идеально круглую полянку. Посередине росло дерево, при виде которого сердце Айка дернулось и пропустило удар.
Лесной исполин вонзался в небо, подобно копью. Таких деревьев Айк еще не встречал — вдвоем с Эйвором они не смогли бы обхватить ствол у основания. Затылок заломило, когда Айк запрокинул голову, разглядывая крону. Она сильно поредела от старости, совсем как шевелюра у пожилого человека. Но каждая ветвь была так же толста, как бревна в стенах дома Райни.
Айк так засмотрелся на это чудо, что не сразу заметил отца. Тот стоял у подножия дерева и напряженно вглядывался в лес.
Айк замер, стараясь дышать потише. Мысли пульсировали в такт бешеным толчкам сердца. Что, если отец увидит его? И если это случится, что сказать в свое оправдание?
Казалось, прошла вечность, прежде чем Эдвард отвернулся и скрылся в лесной чаще. Айк перевел дух, подождал немного для верности и вышел на поляну. Надо быть осторожнее, не приближаться к отцу. Достаточно слышать его шаги.
Прежде чем уйти, Айк еще раз оглянулся, чтобы полюбоваться на невероятное дерево.